Рождённые в СССР (часть 1) | |||||||||||||||||||||||||||||
 Еще двадцать лет назад мы жили в одной стране и, независимо от национальности, называли себя советскими гражданами. Гордились достижениями, критиковали недостатки, ездили по всей необъятной территории. Советский Союз начинался в Бресте (в смысле географическом) и здесь же, неподалеку от нашего города, в знаменитых Вискулях прекратил свое существование в декабре 1991-го. Сегодня многие наши земляки живут на просторах бывшего СССР – в суверенных ныне государствах, большинство из которых выбрали свой путь развития, зачастую отличный от соседей. Кого-то судьба забросила туда еще в период существования общего отечества. Кому-то пришлось уехать в силу различных обстоятельств уже после беловежского «развода». Но все они связаны общими корнями и нередко поддерживают связь с белорусской диаспорой и, естественно, со своей исторической родиной. Журналистам «Вечерки» удалось разыскать этих людей, которые обрели вторую родину в одной из других четырнадцати республик, некогда составлявших единое целое. Некоторые из них уже получили гражданство своих стран, у кого-то остались белорусские паспорта. Почти все они не чувствуют себя чужаками, с удовольствием готовят настоящий узбекский плов или молдавскую мамалыгу, учат литовский или эстонский язык. Но в сердцах остаются белорусами и с нетерпением ждут новой встречи с родиной. Даже несмотря на неизбежную и самую тяжелую для них процедуру – прохождения государственной границы. Россия. На Дону живет 30 тысяч белорусов!
Доцент кафедры Ростовского педагогического института Южного федерального университета художник-живописец и автор детских книжек Владимир Николаевич Банцевич родился в деревне Камень Пинского района. На жительство в Ростов-на-Дону его родители перебрались, когда Владимиру исполнилось 18 лет. С тех пор уже 43 года он живет и работает в этом городе. «По воле судьбы у меня оказалось две родины: одна – на белорусском Полесье, другая – здесь, на Дону, где родились и выросли мои дети, а теперь подрастают и внуки. Но спросите меня, какая мне дороже, и я не смогу ответить. Для меня они обе – единое Отечество», – говорит он. Диплом художника-живописца и педагога Банцевич получил в Ростовском художественном училище им. Грекова и, как он сам пишет, «с тех пор занимался активным творчеством». В 2005 году, то есть уже в 56 лет, он окончил «худграф» Ростовского педагогического университета. Его работы неоднократно выставлялись на выставках самого разного уровня – от зональных до международных. Был принят в Союз художников СССР, позже – Союз художников России. В городской мэрии хранится его галерея из десяти картин на историческую тему, а в Старочеркасском музее-заповеднике – хронологическая серия работ, посвященных Матвею Платову. Помимо этого, Владимир Николаевич написал книгу сказок «Волшебное лукошко» и историческую повесть для детей «Тайна богатого колодезя» об истории Ростова-на-Дону: в этом году повесть была переиздана и дополнена двумя книгами. Исторические исследования, в частности история города на Дону и донского казачества, – еще одно его страстное увлечение. Однако судьба предоставила ему возможность прикоснуться и к истории своей белорусской родины. «У меня ностальгический интерес к родным местам. Пытаюсь разгадать некоторые интересные факты». О своей белорусской родине у Банцевича остались самые светлые и ностальгические воспоминания. «Помню деревянные избушки, колосками соломенных крыш рассыпавшиеся на светлых прогалинах лесных массивов Полесья… Помню живописные окрестности лесной речушки с поэтическим названием Лань». Самая долгая разлука с милыми его сердцу местами случилась после распада СССР и затянулась на 15 лет. Перелом случился в 2003 году с созданием Ростовской региональной общественной организации «Союз белорусов Дона»: Владимир Николаевич Банцевич был избран ее председателем. «Я раньше и не подозревал, что на Дону живет столько белорусов! Нас 30 тысяч в Ростовской области, в том числе 7 тысяч в Ростове-на-Дону! – увлеченно рассказывает он. – И мы можем гордиться, что многие из наших земляков здесь, на Дону, не просто состоялись в жизни и профессии, но и стали очень известными и уважаемыми людьми. У нас в организации только с Брестчины аж три профессора: академик-политолог Павел Денисович Тепун, доктор сельскохозяйственных наук, известный рисовод-селекционер Анатолий Алексеевич Парфенюк – его называют отцом донского и кубанского риса, и кандидат искусствоведческих наук, профессор педагогического института Южного федерального университета Виталий Николаевич Стасевич. Ещё один знатный на Дону белорус родом с Брестчины – кавалер двух орденов Трудовой Славы, один из лучших докеров Волго-Донского речного пароходства Владимир Николаевич Гансецкий. О них обязательно нужно рассказать на страницах вашей газеты», – советует Банцевич. В 2004 году, собираясь в Беларусь после долгой разлуки, он написал в дневнике: «15 гадоў я не бываў у родных краях. Вельмі мару аб гэтай цудоўнай сустрэчы. Часта бачу яе ў снах. Хачу праехацца па ўсёй зямлі роднай, бо ўжо надта многа суму i маркоты ў душы маёй назбіралася. Трэба ўсё гэта змыць у чыстых крыніцах Палесся». Та поездка была сродни глотку чистого воздуха, признается он. Теперь Владимир Николаевич приезжает в Беларусь довольно часто. А вот в Бресте до сих пор не был ни разу. Собирается исправить это упущение уже в следующем году. И не один: в поездку Банцевич хочет взять нескольких своих учеников, имеющих белорусские корни. Но самая его главная мечта – свозить на Полесье своих внуков. Их у Владимира Николаевича четверо, и вот-вот ожидается рождение еще одного. Банцевич уверен: они обязательно должны увидеть родину своего деда, прикоснуться к волшебной ауре маленьких полесских деревень и хоть на чуть-чуть почувствовать себя белорусами… Елена Трибулева Литва. Граница пролегла через сердце
Некоторое время по специальности Таня работала на брестском телевидении. Ее не очень долгая брестская эпопея закончилась после замужества. Руку и сердце ей предложил наш однокурсник Сергей Дубовец, он и увез ее из Бреста. После некоторых перипетий семья осела в Молодечно. Но работы по месту жительства для них так и не нашлось, приходилось ежедневно ездить в Минск. В 1989 году кому-то из них попалось на глаза объявление об обмене квартиры, которое дали белорусы, желающие из Литвы перебраться к родным пенатам. – Мы тады маладыя былі, лёгкія на пад`ём, таму хутка сабраліся і паехалі ў Вільню, – рассказывает Татьяна. – Не толькі за тым, каб паглядзець тую кватэру; знайшлося і шмат іншых спраў у той старонцы. З размовы з гаспадарамі зразумелі, што ў Літве ўжо поўным ходам адбываюцца перамены, якія іх, дарэчы, вельмі палохалі, таму тыя і імкнуліся хутчэй адсюль з`ехаць. Высветлілася, напрыклад, што за шмат гадоў, якія там пражылі, яны нават не палічылі патрэбным вывучыць літоўскую мову. У нас, чэсна кажучы, не было на той момант нейкіх пэўных намераў. Але на нас глядзелі такімі жаласнымі і поўнымі спадзяванняў вачыма, што здалося няёмкім і нават непрыстойным падмануць іх надзеі. Да таго ж тады межаў не існавала, наш пераезд ніякім чынам нельга было назваць эміграцыяй… У той час мы нават падумаць не маглі, што ў рэшце рэшт апынемся ў іншай краіне. Гэта ўжо потым, пасля нечаканага развалу Савецкага Саюза, усё змянілася. А тады мы проста ехалі да Вільні Луцкевіча, «Нашай нівы», Каліноўскага, Скарыны... Туды, дзе ў нас было шмат сяброў сярод мясцовай інтэлігенцыі. Карацей кажучы, змянілі месца жыхарства таму, што ўзнікла жаданне кожны дзень хадзіць па тых вуліцах, бачыць тыя мясціны, аб якіх раней чыталі ў вершах, іншых літаратурных творах. Насколько помню, еще в студенческие годы Таня Сапач прекрасно владела и, что немаловажно, постоянно совершенно свободно общалась на «роднай мове». Сейчас у меня снова появилась возможность убедиться, насколько «мілагучнай» она может быть. В Вильнюсе Татьяна Дубовец уже более двадцати лет работает на государственном национальном телевидении, где ведет программу для белорусов. По ее словам, их в Литве сегодня проживает много, и они любят смотреть про самих себя, поэтому рейтинг у передачи довольно высокий. – У Вільню часта наведваюцца зоркі беларускай эстрады, – продолжает Таня. – Вось толькі, на жаль, калі просіш іх размаўляць па-беларуску, у многіх з гэтым узнікае пэўная праблема. Мне іншы раз даводзіцца іх добра памучыць, перш чым яны больш-менш ніштавата адкажуць на пытанні. У Еўрапейскім гуманітарным універсітэце сёння вучыцца шмат берасцейцаў, якія час ад часу прыходзяць да нас у рэдакцыю, каб на практыцы пазнаёміцца з азамі тэлевізійнай журналістыкі. З некаторымі з іх мяне звязваюць вельмі добрыя адносіны. Хацелася б адзначыць таленавітасць і сталасць гэтых берасцейцаў, іх выдатнае валоданне словам. У бытавым сэнсе жыць у Літве значна выгодней, бо ўзровень сэрвісу і стандарты дастаткова высокія. Тут складана нарвацца на нейкае хамства, але і душэўнасць, цеплыня ў зносінах амаль што адсутнічаюць. Але я даўно ператварыла і гэта ў “плюс” – ніхто не лезе табе ў душу, а сваю справу пры тым ведаюць і выконваюць добра. У нашай сям`і дастатак, хутчэй за ўсё, сярэдні: у тым, што сапраўды патрэбна, адмаўляць сабе не даводзіцца ніколі, адразу іду і купляю. Вядома, адсюль значна прасцей перамяшчацца па Еўропе, чым іншы раз карыстаюся. Хаця для мяне асабіста свабода – гэта магчымасць як мага часцей бываць у Беларусі, бо ўсё самае дарагое сэрцу засталося там. Чэсна кажучы, мяжа стала найгоршай і самай недарэчнай перашкодай. Здаецца, ад Вільні да Беларусі рукой падаць, а часам даводзіцца шмат гадзін траціць у чаканні... Не аднойчы здаралася, што, амаль цэлы дзень прастаяўшы ў чарзе, мусілі ні з чым варочацца назад... Як потым доўга сэрца шчыміць, як балюча бывае, што так і не пабачылі блізкіх, не патрапілі да родных магіл. Татьяна и Сергей Дубовцы не считают себя в Литве чужаками. Они давно имеют сертификаты по владению литовским языком, что дает им право занимать любые должности. Но за литовским гражданством они обращаться не стали, хотя давно при желании могли его получить. Они так и остались гражданами Беларуси. Именно из-за сложностей с пересечением границ даже после стольких лет жизни в литовской столице у них появляются мысли о возвращении к истокам. Впрочем, реализация их напрямую зависит от того, исчезнут или нет в ближайшее время многокилометровые очереди на границе Литвы с Беларусью. Алла Ковалева Казахстан. Феномен города тюльпанов
В 1950 году Валерий Гульницкий окончил среднюю школу в Минске и поступил на физико-математический факультет Белорусского госуниверситета. После второго курса молодой студент решил стать геологом и перевелся на второй курс геолого-разведочного факультета Казахского горно-металлургического института в Алма-Ате. По окончании получил желанное «звание» горного инженера-геофизика. С тех пор и начал изучать жизнь в Казахстане с «высоты» научных экспедиций. Работал в различных геофизических организациях Казахстана. После выхода на пенсию осел в Алма-Ате. Проживает вместе с женой в трехкомнатной квартире. В южной столице Казахстана пустили корни и его дети – сын Станислав и дочь Ирина. «Несмотря на то, что большую часть жизни прожил здесь, – горжусь тем, что я белорус, – рассказывает Валерий Леонидович. – Правда, в последний раз был в Минске давно, в 1993 году на Всемирном конгрессе белорусов в качестве делегата от Казахстана. Кстати, там я встречался и беседовал со Станиславом Шушкевичем. Мы же с ним когда-то учились в одной школе. Сегодня многие спрашивают: хочу ли я вернуться в Беларусь? Хотел бы. Но по возрасту – поздновато. И в Казахстане чувствую себя, как дома. Более того, контактирую с земляками регулярно – в нашем «Белорусском культурном центре» в Алматы (так теперь пишется название бывшей столицы). К слову, я являюсь и одним из его учредителей. Обожаю и хорошо знаю белорусский язык. Мой кумир – Янка Купала. Казахский, к сожалению, так и не выучил. Скажем так – немного понимаю. Наверное, «виной» тому – практическая невостребованность этого языка ни в быту, ни в работе. В Казахстане русский наравне с казахским является государственным языком». По мнению Валерия Леонидовича, в Казахстане живут нормально: кто-то лучше, кто-то хуже. Главное, чему научили реформы 1990-х годов местное население, так это тому, что нельзя ждать милости от государства. Поэтому в Казахстане очень большое количество людей, у которых есть свое дело, приносящее им доход и дающее работу другим людям. Казахстан мало зависит от нефти и газа из России, потому и нет долгов. Может, это кого-то и удивит, но в Алматы моют улицы… шампунем. Правда, пока только в центре города. И вообще, на красоту южная столица страны любит тратиться. На закупку, скажем, голландских тюльпанов для высадки в скверах и парках Алматы ежегодно выделяется почти 2 миллиона долларов. И это только на тюльпаны… Страна активно развивает свою банковскую систему. Накопленные деньги здесь активно инвестируются в экономики других стран... На средства казахстанских банков в Москве строят дорогие отели и офисы, восстанавливают древнюю мечеть в Египте и систему газопроводов в Тбилиси. Стоимость квартир в Алматы приблизилась к стоимости аналогичной недвижимости в Лондоне. Можете себе представить, что Россия решила перенести столицу из Москвы в какую-нибудь провинцию и за 10 лет практически выстроила новый город? Вряд ли. А в Казахстане смогли это сделать. Взяли и перенесли столицу из сейсмоопасной зоны в малоприметный городок в центре страны под названием Целиноград (ныне Астана). Сегодня это красивейший город с населением 700 тысяч человек, центральноазиатский феномен. А Алматы продолжают называть южной столицей и городом тюльпанов. Там живет и белорус Валерий Гульницкий. Александр Кульбака Молдова. Мамалыга, плацинда и вино
Белорусская община в современной Республике Молдова насчитывает 400 человек. Связаться с нашими соотечественниками оказалось делом непростым. Даже в век Интернета. Сайты посольств в Молдове и Беларуси временно молчали или выдавали скромное «с удовольствием хотели бы помочь, но не располагаем такой информацией…» И лишь вездесущее «Згуртаванне беларусаў свету “Бацькаўшчына”« (г. Минск) сразу пришло на помощь с готовыми контактами. Председатель Совета белорусской общины в Молдове Юрий Статкевич на наше электронное письмо быстро ответил на чистой белорусской мове и посоветовал связаться с жительницей Кишинева Людмилой Исак (Шуриной). Оказывается, община у них «разделена» по белорусским областям, а точнее, выходцам из них, и Людмила Викторовна возглавляет брестское отделение. Ныне уроженка Бреста находится на заслуженном отдыхе. Сама Интернет пока не освоила, но живет с семьей дочери, и с ее помощью мы быстро установили связь. Как рассказала собеседница, информационный голод она ежедневно утоляет с помощью одного из белорусских телеканалов, который транслируется в Молдове. Не успели у нас выйти после выборов на «плошчу», как бывшая брестчанка была в курсе. «Что это там у вас творится? – стала расспрашивать утром 20 декабря. – Впрочем, у нас недавно было то же самое…» Людмила Викторовна – не обычная молдавская пенсионерка. На заслуженный отдых ушла, отработав более десятка лет в легкой промышленности. Окончила ПТУ-90 в Бресте, получила специальность кеттельщицы. Преподавала в училище, получила высшее образование в Витебском технологическом институте. Все шло свои чередом. Но однажды ансамбль, в котором пела, выступал на Брестском контрольно-пропускном пункте. Тогда и предположить не могла, что продолжить «гастроли» придется в Молдавии. Уж очень понравился ей пограничник-срочник. Вскоре поженились и переехали к мужу. Супруг Виктор также оказался способным к разным наукам. Окончил Молдавский госуниверситет, аспирантуру, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал деканом химического факультета в университете. Несмотря на декретные отпуска, Людмила старалась не отставать. Правда, начинать пришлось с нуля. Устроилась работать на трикотажное объединение «Стяуа рошие» («Красная звезда») простой работницей в чулочно-носочный цех. Инициативную и грамотную 23-летнюю белоруску быстро заметили и назначили бригадиром. Сначала «тушевалась», руководить нужно было коллективом в 30 человек, в котором почти все старше ее. Но со временем пришли опыт и авторитет. Получила назначение инженером в техотдел. Все шло хорошо до 90-х, когда объединение (четыре фабрики и пять с половиной тысяч человек) пришло в упадок из-за нехватки сырья и уменьшения количества заказов. Людмиле Викторовне, как опытному работнику, предложили курировать трикотажную отрасль Молдовы в Министерстве промышленности. Трудилась главным специалистом, а затем начальником управления развития легкой, местной и мебельной промышленности. Во времена обретения Молдовой своей независимости пришлось снова сесть за «парту» и изучать молдавский язык. Сейчас бабушка Люда активно нянчит внучат. Их у нее аж пятеро! Она настоящая молдаванка – прожила в Кишиневе более 40 лет. Говорит, что привыкла к прекрасному климату, разнообразию овощей и фруктов. Очень нравится местная кухня, а особенно фирменные блюда – мамалыга, плацинда с вином. «Министерская» пенсия у нее примерно 123 доллара и на фоне других считается неплохой. Плюс полагается проездной билет на городской транспорт за полцены. Говорит, что не унывает, ведь живет вместе с семьей дочери, помогает сын. Среди увлечений – научно-познавательные телепрограммы. «Молдавия навсегда останется моей второй родиной, – говорит бывшая брестчанка. – Беларусь же для меня – это святыня и мои корни. Год не побуду в городе своего детства Бресте (здесь сейчас живет брат Виталий) – и меня снова и снова тянет туда с непреодолимой силой». Сергей Мощик Латвия. Белорусы на берегу Даугавы
Быть лучшей, быть впереди ей хотелось всегда. В детстве она думала, что по-другому быть никак не может – ведь папа Валентины был директором школы, а это значило – дочь должна учиться только на «пятерки». Синдром отличницы не отпускал и в студенческие годы. Окончив институт с одной лишь «четверкой», Валентина могла выбирать самые престижные места для работы и указала на самый лучший, по мнению молоденькой девчонки, город – Ригу. Древняя столица встретила выпускницу белорусской школы строителей приветливо. Тогда между русскоязычными и местными не замечали никаких различий. Тем более, что в Риге половина населения говорила на «языке межнационального общения». Валентину Александровну назначили мастером, но она пошла вверх по карьерной лестнице. Очень быстро молодой специалист стала начальником производственного отдела треста крупнопанельного домостроения. Потом доросла до заместителя управляющего трестом. Но грянула перестройка с ликвидацией «устаревших» форм хозяйствования – трест ликвидировали. Опыт и организаторские способности Пискуновой были замечены в Госснабе Латвии. Поработав два года, команда, объединившаяся вокруг Валентины Пискуновой, решила создать свое дело и «пошла в свободное плавание капитализма». – Сделали такой маленький «Госснаб» – частную фирму «Ильгюциемс», по названию района Риги, где располагался наш офис. Сперва мы начали восстанавливать отношения сотрудничества с Беларусью, Россией и Украиной. Но со временем сконцентрировали свое внимание на Беларуси. Наша родина сохранила свой производственный потенциал, живет, развивается. Предприятия, с которыми мы сотрудничаем, постоянно модернизируются, создают современную конкурентную продукцию. Мы, белорусы в Латвии, очень этим гордимся. Когда Латвия получила независимость, желание общаться в национальных группах неожиданно обрело некоторую остроту. Национальные меньшинства стали объединяться в группы. Поначалу рижские белорусы создали ансамбль народной песни «Надзея», на базе которого было организовано общество белорусов в Латвии «Прамень». Потом «Праменем» стала называться белорусская газета, 15-летний юбилей которой диаспора отметила в минувшем году. В 1999 году на берегу Даугавы белорусское общество совместно с авторитетной латышской организацией провело праздник «Купалля». «На тот момент это было заметное событие в Латвии, – говорит о нем Валентина Пискунова, – нам важно было показать, как много общего у двух народов, проживающих по разные стороны границы». Это событие стало толчком для создания белорусских обществ в малых городах Латвии. Так появились «Мара» в Лиепае, «Спадчына» в Вентспилсе, «Уздым» в Даугавпилсе. На базе этих организаций и рижского «Праменя» в 2003 году возник Союз общественных объединений белорусов в Латвии, к которому впоследствии присоединились белорусы из Лудзы, Елгавы, Краслава, Резекне, Славянское культурно-образовательное общество Прейльского края... Латвийские белорусы заняли действительно заметное место в общественной жизни страны. Несколько раз союз проводил большие фестивали белорусской письменности, на которые приглашались все диаспоры стран Балтии – из Литвы, Эстонии и, конечно, из Беларуси. Заметным событием в биографии союза стал вечер творчества Игоря Лученка. Валентина Пискунова сама несколько раз встречалась с композитором, пригласила на вечер 11 творческих коллективов. Лученок же прибыл на концерт с заслуженным артистом РБ Иваном Краснодубским. Певец, по рассказам, несколько растерялся, когда практически весь репертуар, который он готовил к выступлению, был исполнен самодеятельными артистами. Благодаря своей активной деятельности, Союз общественных объединений белорусов Латвии получил статус «Организации общественного блага». Такое гуманное определение дало… Министерство финансов Латвии. С этим статусом у союза появилась возможность напрямую обращаться к предпринимателям, которые, по закону, могут жертвовать средства на проведение масштабных мероприятий за счет налогов. Самым крупным заметным вкладом Союза ОО белорусов Латвии стало недавнее издание белорусско-латышского, латышско-белорусского словаря. Словарь был написан известной латышской белорусисткой, долгие годы работавшей в институте языка и литературы при Академии наук Латвии Мирзой Аболой. Абола – одна из первых латышей получила медаль Франциска Скорины за переводы белорусской литературы на латышский язык. Работа над словарем больше походила на хобби – в план института эта деятельность не входила. Перед смертью Мирза Абола пригласила представителей Посольства Беларуси в Латвии и Союза белорусов, чтобы передать черновики словаря, написанные от руки. После того как Мирзы не стало, ее сын долгое время не давал разрешения на издательство этих черновиков. Но потом все же решился. Чтобы дело довести до логического завершения, активистка Союза белорусов Латвии Елена Лазарева обратилась в Рижскую думу для участия в конкурсе гуманитарных проектов. И «слоўнік» выиграл! Союз белорусов Латвии заключил договор с институтом языка и литературы Национальной Академии наук Беларуси, который сделал научную обработку трудов и компьютерный вариант черновиков. В назначенный срок – 18 декабря 2010 года – словарь был представлен в Латвии. Книга прежде всего будет передана в белорусскую школу в Риге, во все региональные общества белорусов Латвии. Татьяна Шеламова Армения. «Лялькi» с армянским акцентом
Белорусские корни моей собеседницы нетрудно вычислить: в электронный адрес она включила свою девичью фамилию – Таболич. Сама Ирина Николаевна родом из Минска. Вышла замуж за армянина и таким образом оказалась в Закавказье. По ее словам, сегодня община «Беларусь» насчитывает около 150 участников. В основном это, как и она, белорусские жены армянских мужей, их дети и внуки. Есть чисто славянские семьи, в свое время прибывшие в Армению по распределению после окончания вузов. Земляков наших можно встретить в разных частях Армении. Сегодня это не самая малочисленная диаспора из зарегистрированных общин, но количественно она имеет тенденцию к уменьшению. Белорусы возвращаются на этническую родину, и подталкивают их к этому экономические и социальные проблемы современной Армении – та же растущая безработица. Среди армянских белорусов много пенсионеров. Есть служащие, инженерно-технические работники, учителя русского языка и литературы, рабочие, студенты. Моя собеседница, например, работает архитектором в телевизионной и радиовещательной сети Армении. Уроженцев Брестчины среди ныне проживающих в Армении белорусов нет. Однако кое-какая ниточка с нашим регионом отыскалась. Так, в Ереване живет участница Великой Отечественной войны Лидия Михайловна Мартиросян (Леонова). Уроженка Полоцка, она в 15 лет стала разведчицей партизанского отряда «Орел» бригады имени Кирова, которая дислоцировалась в районе Беловежской пущи. В 1946 году вышла замуж за офицера Красной армии и переехала в столицу Армении. Работала начальником финансового отдела на Ереванском релейном заводе. С 1982 года – на пенсии. На вопрос, кем больше себя ощущают дети от смешанных браков, Ирина Погосян ответила так: «Однозначно ответить сложно: кто как. Но своей белорусской половиной всегда гордятся. Вообще, отношение к национальным меньшинствам в Армении хорошее. А нас, белорусов, любят особенно». По свидетельству Ирины Николаевны, у этнических белорусов, их детей и внуков нет проблем с получением как начального, так и высшего образования на русском языке. Что же до «роднай мовы», то не забыть ее (или, наоборот, выучить) помогает вовлеченность в дела общины. А при ней действуют белорусская воскресная школа, детский кукольный театр «Лялькi», певческий коллектив, детская вокально-танцевальная группа. Белорусы проводят различные культурные мероприятия, литературные вечера, отмечают сообща белорусские государственные и народные праздники, участвуют в ежегодном фестивале искусств национальных меньшинств, проживающих на территории Армении. Имеют свой печатный орган-газету «БЕЛАРУСЫ.аm». С приобретением национальных костюмов, музыкальных инструментов, художественной литературы и учебников общине помогает посольство Республики Беларусь в Республике Армении. Ирине Погосян хотелось бы более активного сотрудничества с государственными структурами РБ, занимающимися белорусами за рубежом. С этой надеждой она ехала на 4-е Всебелорусское собрание. Людмила Бунеева Узбекистан. Три сестры обрели вторую родину
«Памятное многим освоение целинных земель, – рассказывает Нина Ивановна, – в корне изменило жизнь нашей семьи. Мы жили в деревне Жадены Пружанского района, из восьми детей я младшая. Первой в Казахстан уехала старшая сестра (ее муж был агрономом). Позже снялись с родительского гнезда еще одна сестра и брат с семьей. Здоровье у нас было подорвано работой в трудовом лагере в Белостоке, куда нас вывезли во время войны фашисты. Врачи настоятельно рекомендовали сменить климат. Кроме того, после смерти мамы у нас не осталось опоры. Так в ноябре 1959 года я оказалась в Карагандинской области. Жила в семье сестры и заканчивала 10-й класс. Только вот климат оказался неподходящим, что сказывалось на здоровье. В это время наша сестра Надежда, которая вышла замуж за офицера-узбека, уже жила в Узбекистане, всего в нескольких километрах от Ташкента. И мы снова решились на переезд – я и еще одна наша сестра Елизавета. Курбан-ака, муж Надежды, встретил нас приветливо, в здешнем климате мы чувствовали себя комфортнее. Так и обосновались здесь – далеко от земли предков. Оглядываясь назад, не жалею о том, что все сложилось так, а не иначе. Я люблю Узбекистан и его людей, очень им обязана, многие из них помогали мне все эти годы. В Казахстане я окончила трехмесячные курсы учителя начальных классов, а позже – факультет естествознания Карагандинского пединститута. Три года работала в Казахстане, а все остальное время (до 2002 года) преподавала биологию в школе поселка кирпичного завода в пяти километрах от Ташкента (теперь он уже в черте города). Получила там скромную однокомнатную квартиру. Чужой себя никогда не чувствовала. Учителей в то время узбеки только что не боготворили. В 1975 году вышла замуж. Семья у нас сложилась поистине интернациональная. Мой муж – по отцу русский, а по матери молдаванин, бабушка его была болгаркой. Наша дочь Оксана по паспорту русская, как и ее дети (а мои – внуки) Саша и Максим. Теперь это моя семья. Мы – три поколения – живем в доме, который построили моя свекровь с мужем. С удовольствием общаюсь с внуками, помогаю им готовить уроки. Саша и Максим учатся в разных школах, но преподавание в обеих ведется на русском языке. Их с удовольствием посещают не только дети из русскоговорящих семей, но и узбеки. К сожалению, узбекским языком владею на бытовом уровне, да и то слабо. Моих знаний хватает, чтобы общаться, к примеру, с продавцами на рынке. В первое время знание узбекского языка казалось ненужным, а теперь учить его уже поздновато. Но проблем из-за этого не возникает. У нас, трех сестер, жизнь сложилась по-разному. Елизавета замуж не вышла. У Надежды трое детей – два сына и дочь. Они по паспорту узбеки, носят фамилию Иралиевы и хорошо знают местный язык: все-таки папа – узбек. Моя племянница вышла замуж за таджика. Вот так все переплелось в нашей семье. Я как была, так и осталась православной. В Ташкенте знаю три православных храма, один из которых (самый большой) посещаю. Правда, всего два-три раза в месяц – не так часто, как моя племянница, которая живет в нашей деревне Жадены в Пружанском районе. Ни языковые различия, ни разное вероисповедание не мешают нам дружно жить с соседями-узбеками. Мы вместе отмечаем семейные праздники – бракосочетание детей, рождение внуков. Очень поддерживает нас и не дает думать о возрасте Белорусский национальный культурный центр «Свiтанак». Он был создан в 1993 году. Мы проводим вечера, посвященные белорусской культуре, дети диаспоры отмечают детский новогодний праздник при поддержке Посольства Беларуси. На ежегодном празднике Навруз в центральном парке им. Бобура в Ташкенте и 1 сентября в День независимости Узбекистана звучат песни «Цячэ вада ў ярок», «А я лягу-прылягу». Антонина Хокимова Рождённые в СССР (часть 2) Еще двадцать лет назад мы жили в одной стране вместе с народами других братских республик, ныне суверенных и независимых государств. Географически Советский Союз начинался в Бресте. По иронии судьбы он и закончил свое существование на Брестчине, в Беловежской пуще, в декабре девяносто первого. Журналистам «Вечерки» удалось разыскать белорусов, которых судьба разбросала по необъятным просторам бывшего Отечества. Впервой публикации мы рассказывали о земляках, для которых второй родиной и страной нынешнего проживания стали Россия, Казахстан, Литва, Латвия, Молдова, Армения и Узбекистан. Сегодня речь пойдет о тех, кто обосновался в других странах, составлявших некогда единое союзное государство. Украина. Убежавший от системы
До Ратно ведь всего 75 километров! И родные недалеко, и квартира в областном центре, и работа хорошая. Что еще надо для счастья? Так думали в семье Выдричей. Глава семейства был на хорошем счету. Его труд отмечали грамотами, турпутевками по профсоюзной линии. Да и Брест Николаю понравился: уютный, компактный, много зелени, люди хорошие, отзывчивые. Тогда еще, за двадцать лет до перестройки, никто не предполагал, что когда-нибудь между Беларусью и Украиной появится настоящая граница… Жизнь Николая Выдрича резко изменилась в начале 90-х. Распался СССР, экономика была в глубоком кризисе. Строительные объемы резко упали, а вместе с ними и зарплата. Чтобы элементарно выживать и кормить семью, Николай, как и многие тогда, подался в бизнес. Вначале это была обычная мелкая торговля, которая приносила определенный заработок, но не могла служить надежным источником дохода. Времена изменились. Теперь, чтобы поехать на родину, до которой вроде бы рукой подать, требовалось часами выстаивать на границе, заполнять декларацию, да и привезти овощи и фрукты, выращенные на своем же участке возле Ратно, стало практически невозможно. У Выдричей оставалось белорусское гражданство. Друзья и родственники в соседней стране советовали возвращаться в Украину. Но Николай после совета с семьей все же решил, что из Бреста никуда не уедет. Имея предпринимательскую жилку, он все же надеялся, что в большом городе заниматься бизнесом будет проще и эффективней – возможностей больше. Как оказалось, логика далеко не всегда соответствует истинному положению вещей. – Был у меня четкий план – заняться разведением рыбы, – рассказывает Николай Алексеевич. – Взять в аренду участок земли с водоемом, зарыбить его. Потом постепенно выстроить дом, небольшую гостиницу, поставить мангал и так далее. Параллельно можно было заниматься выращиванием норки и другими промыслами. Все это я планировал сделать в хорошем живописном месте в районе Чернавчиц. Там озеро есть бесхозное, ну, в общем, все условия для реализации моего замысла. Но когда я столкнулся с белорусскими чиновниками, с бюрократической машиной, я понял, что в лучшем случае не осилю все, что задумал, а в худшем – сяду в тюрьму. Потому что к каждой запятой могли придраться, по каждому поводу надо было давать взятку, иначе ничего не добьешься, на каждом шагу тебя просто вынуждали обманывать. И тогда я решил, хоть и трудно было принимать такое решение, что мне все же придется уехать… Теперь многое из того, что замышлял Николай в Бресте, уже реализовано в приграничном Ратновском районе Волыни, в деревне Велемче. Без проблем он взял в аренду сроком на шестьдесят лет водоем в центре села. Создал рыбхоз, выращивает рыбу, раков. Построил дом, в котором можно принимать гостей, приезжающих для отдыха. Многие односельчане нашли у него работу. Выдрич платит налоги в местный бюджет да еще дороги помогает ремонтировать. Велемче – крупное село. Много молодежи. За год вырастает по 10-12 новых домиков – их строят сами люди, за счет собственных средств или взятых в банке кредитов. В Бресте Николай Алексеевич частенько бывает, здесь у него остались сын с семьей, родственники, друзья и знакомые. – Мне очень нравится Беларусь, – признается наш герой. – Великолепная природа, и люди прекрасные, трудолюбивые. Но беда ваша в системе власти. Она заставляет воровать и обманывать… Я не хочу идеализировать Украину, там тоже проблем хватает. Но люди, которые хотят работать, могут работать честно. И я говорю об этом тем украинцам, кто придерживается другого мнения, кто по-прежнему убежден, что в Беларуси есть главное – порядок. Я столкнулся с таким количеством обмана, что вам не хватит целого газетного номера… Наверное, многих это устраивает. Но для меня такое положение вещей оказалось неприемлемым. Захочет ли Николай Выдрич сделать очередной поворот в своей судьбе, приехать в Беларусь, где, судя по его же словам, с ним обошлись не очень-то любезно? Хочется верить, что да. Потому что такими людьми, хозяйственными и предприимчивыми, любое уважающее себя государство не может разбрасываться. Возможно, когда-нибудь он снова попытается открыть свой бизнес под Брестом, чтобы приносить пользу себе и людям. Только случится это уже совсем в другие времена. Борис Павловский Эстония. Привычка удваивать гласные
В шестнадцать лет, окончив среднюю школу в Логишине Пинского района, она отправилась в Ригу, поступила в учетно-кредитный техникум и выучилась на бухгалтера. Еще в столице Латвии было мореходное училище, там проводились дискотеки и тематические вечера отдыха. Если училище устраивало вечер, на него приглашались девушки из медицинского, или кулинарного, или учетно-кредитного. Так Ольга Ковальчук познакомилась с Николаем Василенко из мореходки, уроженцем Гомельщины. Пока он отслужил на флоте, Ольга как раз окончила техникум. По тем временам смогли осилить две свадьбы – одну в Логишине, другую – в Речице. А потом молодожены поехали в эстонский портовый город Кохтла-Ярве. Николай устроился мотористом на торговое судно, Ольга работала в бухгалтерии порта. Мы привыкли к стереотипному образу эстонца как некоего медлительного тугодума. Тем не менее, в перестройку именно эстонцы опередили всех и обошлись без крови и катаклизмов. В апреле 1988 года был создан Народный фронт, а уже в октябре того же года Верховный Совет ЭССР принял закон о частной собственности на землю. Конечно, не секрет, что после развала Советского Союза эстонцам хотелось отыграться на русских, которых местные считали оккупантами. Под этот разряд попали поначалу и белорусы. Был момент где-то в середине девяностых, когда Ольга всерьез собиралась вернуться на родину. Но муж отговорил. Он тогда работал уже в частной судоходной фирме и быстро просек, что выгод от такой работы больше, чем тягот. В итоге оказалось, что достаточно напрячься и выучить язык. Теперь Ольга – бухгалтер на небольшом частном молокоперерабатывающем предприятии. У них двое детей, которые по рождению и по мировоззрению граждане Эстонии, граждане Евросоюза. Хотя имена у них славянские – Игорь и Анна. Когда их еще совсем детьми привозили к дедушкам и бабушкам в Беларусь, вспоминает Ольга Сергеевна, кое-что их шокировало. Например, обилие пьяных или то, что люди плюют на землю на улице, при всех. А вот эстонские белорусы Ольга и Николай долго не могли привыкнуть к одной особенности национальной кухни Эстонии. В старые времена удаленная обособленная страна не могла позволить себе в изобилии ни подсолнечного, ни, тем более, оливкового масла, поэтому рыбу жарили на свином сале. Сейчас проблем с маслом нет, но колорит остался. – Распад Союза поспособствовал нашему национальному единению, – рассказывает Ольга Василенко. – Всего в Эстонии около 17 тысяч белорусов. При СССР мы не особенно интересовались, есть ли где поблизости белорусы, а теперь у нас порядка двадцати национальных объединений, есть своя радиопрограмма на русскоязычной станции. Средняя зарплата в стране порядка двух тысяч крон, но мы уже переучиваемся считать в евро (с 1 января 2011 года Эстония входит в зону евро). Значит, где-то выходит 840 евро. У меня зарплата зависит от сезона, но и работать приходится порой по 10 часов. У мужа более постоянный заработок, немного выше среднего. Живем в трехкомнатной квартире, потихоньку строим дом. О том, чтобы вернуться на родину, семья Василенко из города Кохтла-Ярве пока и не помышляет. А на побывку к родителям выезжают регулярно. Правда, детей приходится уговаривать с каждым разом все дольше. Иван Орлов Киргизия. Прошли проверку… революцией
Киргизским, равно как и русским, Александр Сергеевич владеет в совершенстве (лично продемонстрировал) и совсем не боится того, что через несколько лет все делопроизводство в Киргизии могут перевести на родной язык. А по киргизскому паспорту Александра Шута не всегда охотно пускают пограничники в Беларуси: уж больно документ диковинный, похожий на пластиковую банковскую карточку – так нынче выглядит главный документ для граждан Киргизии. – У нас большая семья, – рассказывает Александр Сергеевич. – Четыре сына у родителей. Но сейчас все живут в Беларуси, один я остался. Родители Александра Шута покинули родные ганцевичские земли в далекие 50-е годы. Маму – агронома и папу – механизатора направили осваивать целинные земли. В чужую сторону молодая семья приехала вчетвером – старшему сыну Саше на тот момент было годика три, его брату и того меньше. Еще двое детей родились в Киргизии. Возможно, семья бы и не собралась покидать плодородные южные земли, но в середине 80-х годов в СССР наступили трудные времена. Семья, как и многие земляки, расценила, что ближе к родным корням жить будет легче, и с младшими детьми вернулась на Брестчину. А Александр остался. Так случилось, что вся его жизнь была связана с югом. Учился и работал первые годы в Казахстане, в Астане, где повстречал свою будущую жену. С супругой, украинкой по национальности, окончили один вуз. Правда, за долгие годы в жене Надежде все видят исключительно белоруску. В Бишкек семья вернулась с пополнением – у Саши и Нади появились дочки-двойняшки. И здесь у главы семейства дела пошли в гору – он возглавил предприятие по ремонту бытовой техники. Позже, в пору безвременья, огромной компании удалось удержаться на плаву, хотя после реструктуризации в девяностые она была уже и не такой многочисленной. Но Александр Сергеевич все эти годы оставался у руля. Сейчас мама все чаще заводит разговор о том, чтобы сын возвращался на родину. Но Александр пока не готов к такому радикальному изменению в своей судьбе. Хотя и встречал примеры, когда человек бросал насиженное место в Бишкеке и возвращался в родную Беларусь. В Киргизии его держит многое: – Причин много, – объясняет Александр Шут. – Это и недвижимость, которой успел обзавестись за эти годы, и свой бизнес, и окружение, к которому привык. Правда, дочки мои выросли и живут теперь далеко – в Германии. Но главное, что осталось в Азии, – это наши люди, белорусы, которых я не могу бросить. Дело в том, что предприятие, которое я возглавляю, базовое для всех белорусов в Киргизии. Если кому-то нужна помощь, то тут же идут к нам, мероприятия проводятся на наши спонсорские средства. Если я все это брошу, многие могут пострадать. К моменту распада Советского Союза в Киргизии оставалась довольно большая белорусская диаспора – когда-то в этой азиатской стране жили 10 тыс. белорусов. Однако по последней переписи населения их осталось только около 2700. Для того, чтобы решать общие проблемы, легче было объединиться. Так в 1992 году возник культурный центр «Світанак», которым руководит Александр Шут, а позже отпочковалось второе объединение «Крыніца». Но первый все равно остался самым многочисленным. Сегодня в составе «Світанка» числится 720 этнических белорусов. Центр входит в Ассамблею народов Кыргызстана. В его офисе хранятся материалы о жизни и культуре белорусов, несколько раз в год проводятся выставки творческих работ. Настоящей проверкой на прочность стали недавние события в Бишкеке после свержения власти, когда опальный киргизский президент Бакиев был принят белорусской стороной. Страсти накалились так, что белорусскому посольству пришлось покинуть столицу Киргизии. Неприятие этой ситуации киргизами отразилось и на белорусах. Но со временем люди стали понимать, что отношения нужно сохранить. Белорусы помогали второй родине, как могли. Так, во время беспорядков больше всего пострадало население южного региона страны – Ошской области. В самые сложные времена буханка хлеба стоила там около 10 долларов. Белорусская диаспора собрала продукты питания, которые отправили на юг Кыргызстана от имени белорусов. И здесь снова помогло опорное предприятие, к которому прикреплен маленький отстающий колхозик. Он-то и выделил на Ош целую фуру муки от имени белорусов в Киргизии. Определенно, в Беларуси все совсем по-другому. Катерина Богданова Грузия. Жить интересно при всех «минусах»
С Лидией Петровной мы общались в санатории для ветеранов войны, труда и вооруженных сил «Ясельда» под Пинском, где она находится на отдыхе. Бесплатную путевку женщине в законном порядке выделили в Республиканском центре по оздоровлению и санаторно-курортному лечению населения. В Грузии подобного рода забота государства о людях, говорит собеседница, не практикуется. Сегодня в этой кавказской республике нет ни санаториев, ни профессиональных союзов, впрочем, как и многого другого, что привычно для нас еще с советских времен. Медицина в солнечной Грузии исключительно платная, находится преимущественно в частных руках. Вызов неотложки, например, еще недавно обходился больному или его родным в 30 лари, что соответствует примерно 15 американским долларам. Визит в поликлинику, лечение в стационаре тоже стоят денег, к тому же в больницу нужно идти зачастую со своими подушкой, одеялом и постельным бельем. Несколько лет назад, рассказывает Лидия Петровна, родственник попал в реанимацию с инфарктом. За пять дней нахождения там его близкие внесли в кассу медучреждения эквивалент 350 долларов. За питание платить нужно отдельно. Денег не хватило, и лечение пришлось продолжить амбулаторным путем. Страховой медицины в стране пока еще нет, но отдельные ее элементы уже вводятся. Определенную финансовую поддержку со стороны негосударственных благотворительных фондов пока имеют только беременные женщины. Центральное отопление в домах исчезло с распадом Советского Союза. Многие годы свою однокомнатную квартиру в Тбилиси на пятнадцатом этаже, как и другие жители столичных многоэтажек, Шатиришвили отапливали с помощью буржуйки, на ней же готовили пищу. Сейчас в дома пришел природный газ, можно установить автономный газовый котел. Однако голубое топливо далеко не каждому по карману: на обогрев двухкомнатной квартиры требуется порядка 150 лари в месяц. Многие семьи по-прежнему покупают на рынке дрова, одинокие люди часто живут без электричества. По местным меркам семья Шатиришвили вполне обеспеченная. Их старшая дочь Наталья, получившая среднее образование в Беларуси, окончила Тбилисский технический университет и одну из лучших на Кавказе международную магистратуру по экономике, сейчас работает специалистом в крупной энергетической компании. Ее месячная зарплата составляет 500 долларов. Младшая Тамара учится на дизайнера в Европейском гуманитарном университете в Вильнюсе. Белорусская пенсия Лидии Петровны – 650 тысяч рублей. В Грузии порядок цифр иной. Муж Джумбер, отработавший на ответственных и руководящих должностях в национальной промышленности 51 год, заслужил повышенную пенсию – 100 лари, что составляет около 50 долларов. Он, говорит супруга, мог бы без проблем получить вид на жительство в Беларуси и за свой тридцатилетний советский трудовой стаж ежемесячно иметь много больше. Но гордость горца не позволяет. В республике огромная проблема – безработица. Многие семьи живут за счет денежных переводов работающих за границей родственников: на заработки уезжают как мужчины, так и женщины. Молодежь почти вся стремится уехать из страны. В школах русский язык изучается как иностранный, молодое поколение его зачастую уже не знает и не понимает. С каждым годом все больший крен власти делают в сторону английского. Лишь недавно в Тбилиси вновь ввели институт дворников, прежде в городе не было даже урн и ящиков для мусора. Отечественная промышленность до основания разрушена, колхозов нет, но сейчас местами начинают появляться совместные частные предприятия пищевой промышленности. Овощей и фруктов крестьяне выращивают достаточно, круглый год на рынке их изобилие по низким ценам, а вот на другие продукты питания (они, в основном, привозные) цены такие же, как и в Беларуси. В то же время в Грузии более дешевые телефонная связь и Интернет, этому способствует присутствие на рынке услуг множества конкурирующих друг с другом фирм. В Америку позвонить в три раза дешевле, чем в Беларусь, в Россию – семикратно дороже. Проезд в метро, автобусах доступен. А вот правила дорожного движения не соблюдают ни водители, ни пешеходы. На окраинах в свадебных кортежах люди могут ехать даже на крыше и капоте автомобиля. А вот нынешние гаишники, в отличие от уволенных в одночасье по распоряжению президента предшественников, взяток не берут: они ценят свою работу, достойную заработную плату и боятся ее потерять. – При всех перечисленных «минусах» жить в Грузии интересно, – продолжает Лидия Петровна. – В Беларуси народ лучше защищен в социальном плане, но живет более замкнуто. Люди куда-то бегут, вечно спешат, им некогда остановиться и задуматься о смысле жизни. А в Грузии, бедной и все еще необустроенной, большую ценность имеют духовные связи. В любое время дня и ночи человек может смело обратиться к родственникам, друзьям и соседям. В помощи никогда не откажут. Уже три месяца я не была в Грузии, и мой почтовый ящик в Интернете полон писем: я там нужна, меня там ждут, без меня скучают. И я скучаю тоже. Павел Куницкий Азербайджан. «Здесь пахнет Востоком»…
– Мы познакомились в начале 90-х годов, когда я работала главным администратором в Олимпийском комплексе «Стайки» под Минском. Он красиво ухаживал, сделал предложение руки и сердца, и я согласилась. В 1995-м приехали в Баку. Один за другим родились наши дети – Эля и Азиз (дочери теперь 12, а сыну 10 лет). После школы я училась в Барановичах на Брестчине – окончила ПТУ-техникум (ныне Барановичский технологический колледж «Белкоопсоюза». – Авт.), но сейчас не работаю, занимаюсь воспитанием детей, все время отдаю семье. Не подумайте только, что удел женщины в современном Азербайджане – лишь готовить еду да нянчить ребятишек, пока муж добывает деньги. Здесь нет домостроя, и каждая семья живет так, как ей нравится. Это демократичная и свободная страна, дикие обычаи давно ушли в прошлое. Правда, если молодые люди действительно любят друг друга, то бывает, что они следуют заветам родителей, сосватавших их еще в детстве. Дань уважения старшему поколению – не больше… Родилась на белорусской земле, и мне трудно было привыкать к здешней жаре, деньгам (тут в ходу манаты, 1 доллар США – 0,8 маната, крепкая денежная единица), к необычному восточному, очень гостеприимному народу, его кухне. Но быстро полюбила хлеб на садже, довгу, долму, сюзме, своеобразные острые приправы к блюдам. Здешний босбаш весьма похож на белорусский тушеный картофель с мясом. А сладкий плов – просто чудо! Рис подают отдельно, на красивом блюде с хорошими столовыми приборами, к нему, тоже отдельно, – мясо, протушенное с луком, черносливом, курагой, изюмом и непременно каштанами. Вам знаком вкус шушинской родниковой воды? А запах цветов в Карабахских горах? Слышали, как звучит мугам? Читали стихи Низами Гянджеви или Расула Рзы? Видели картины Тогрула Нариманбекова – художника, оперного певца и музыканта? Нет… Тогда, как ни жаль, вы не были в Азербайджане… Языковых проблем на берегу Каспия нет: здесь перемешивается азербайджанская и русская речь (у нас в семье дети тоже на двух языках разговаривают). Русский изучают во многих школах и вузах. Люди прекрасно понимают друг друга. Вера тоже не является препятствием для любящих сердец. Я, например, православная христианка, а Этибар – мусульманин, однако живем мы в мире и согласии. Раз в год, а то и чаще, обязательно ездим в гости в Беларусь – к моим маме и сестре в Клецк. Приезжаем на белорусскую землю – тут же тянет назад, в Азербайджан, и наоборот. У нас ведь две квартиры – в Баку и в Минске. А в Баку, мне кажется, любой человек влюбляется с первого взгляда: это светский, светлый, красивый, по-настоящему восточный город, который спускается к берегу Бакинской бухты. Аэропорт Бина, морской порт, нефтеперерабатывающие заводы – это деловой Баку. Филиал МГУ им. Ломоносова, Славянский университет – это ученый Баку. Круглая Девичья башня, дворец Ширваншахов, крепость Ичеришехер, минареты и караван-сараи – душа старого города. А в новом – православный собор и музей Низами. Таких нигде нет! Приезжайте, посмотрите, и вы увидите, как изменился древний Баку. Город по площади меньше Минска, но народу в нем живет раза в три больше. И если приедете, обязательно загляните на Таза Базар – он очень отличается от минского Комаровского рынка. Здесь повсюду пахнет Востоком… P.S. Русскоязычное население Баку насчитывает свыше 140 тысяч человек. Международное общественное объединение «Конгресс азербайджанских общин» в Республике Беларусь четвертый год возглавляет Натик Багиров – заслуженный мастер спорта Беларуси по дзюдо, тренер национальной сборной РБ по дзюдо. Председатель отделения конгресса по Брестской области – Олег Ханбабаев, заместителем у него на общественных началах работает Ильхам Магеррамов, уже более 10 лет живущий в Бресте писатель, музыкант и фотохудожник (в январе в городской библиотеке им. А.С. Пушкина открывается первая персональная выставка его фоторабот). Отделение только начинает свою деятельность: вскоре в Бресте, в здании общежития по ул. Краснознаменной, 7, после ремонта откроется офис. Лариса Волынчук Туркмения. «Проблемы не решают, их просто отрицают»
Британец Шон Уокер, разумеется, не шел по пути изложения известных статистических сведений (Туркменистан занимает площадь в 488 100 квадратных километров; основные языки – туркменский, которым владеет 79 процентов населения, и русский – 12 процентов; 72 процента населения – туркмены, 89 процентов – мусульмане; страна имеет крупные запасы природного газа, ежегодно добывается около 70 млрд кубометров; основные предметы экспорта – газ, нефть, текстиль, хлопок-сырец), а описал свои впечатления – то, о чем знал понаслышке, а теперь увидел собственными глазами... «Его правитель переименовал дни недели в честь себя и своей матери. Опера, балет и цирк запрещены. Чтобы получить водительские права, нужно сдать экзамен по автобиографии покойного вождя. Добро пожаловать в Туркменистан», – так Шон Уокер начинает свои заметки. И продолжает: «В аэропорту Ашхабада нет ни единого знака, который говорил бы о том, где ты находишься: вместо надписей терминал украшает рельефный позолоченный профиль мужчины средних лет. Это Сапармурат Ниязов, партийный босс, ставший президентом в начале 1990-х и создавший культ личности, равного которому нет нигде в мире, кроме, пожалуй, Северной Кореи. Ему надоело быть просто Ниязовым, и он решил стать Туркменбаши – Главой всех туркмен, Отцом, Пророком и Пожизненным президентом. Его земной путь закончился в декабре 2006 года, но его присутствие продолжает ощущаться во всем. Туркменистан, этот унылый и неприветливый клочок пустыни, находится в центре внимания всего мира, благодаря своим огромным запасам газа, по объему которых он занимает четвертое место в мире. Они лежат под его песками и на шельфе каспийского побережья. На доходы от продажи газа Туркменбаши построил, пожалуй, самый странный город в мире. Первой прогулки по Ашхабаду было достаточно, чтобы понять, что все разговоры о туркменской экзотике – правда. Туркмены – очень колоритный народ, особенно женщины. Они носят шелковые и бархатные платья по щиколотку всех оттенков ярко-красного, оранжевого, синего и зеленого; на шее у них вышитые золотой нитью ленты, спускающиеся от горла до пупка. Любое скопление туркмен превращает самое банальное место в калейдоскоп цветов и эмоций.
В самом его центре – площадь Туркменбаши. С трех сторон на нее выходят просторные дворцы; белизна их мраморных фасадов говорит о том, что построены они совсем недавно. С четвертой стороны – главное украшение города. На огромном белом треножнике установлена конструкция причудливой формы, а на ней, высоко в воздухе, – золотая статуя человека средних лет, который распростер руки над головой, как проповедник-маньяк в позе религиозного экстаза. Да, это Туркменбаши, который весь день поворачивается вокруг своей оси, чтобы всегда быть обращенным лицом к солнцу. Новый президент Гурбангулы Бердымухаммедов стал достойным преемником. Его главный проект – строительство за миллиарды долларов одного из лучших в мире курортов в Авазе на берегу Каспийского моря. Неважно, что большую часть года вода слишком холодна, чтобы в ней купаться, пляж кишит морскими змеями, а получить визу для посещения нового райского уголка почти невозможно. Было отдано распоряжение строить гигантский курорт, поэтому новый курорт строится. Никто никогда не ставит под сомнение решения президента. Телевидение отслеживает каждый его шаг, и за ним повсюду следуют орды рукоплещущих, широко улыбающихся школьников. Среди недавних достижений Бердымухаммедова, запечатленных телевидением, – гонки по пустыне, в которых его соперниками выступили два профессиональных автогонщика (говорить, кто победил, излишне)… После его прихода к власти много говорилось о либерализации, но в Туркменистане все относительно. Раньше никому, кроме небольшого числа правительственных чиновников, не разрешалось пользоваться Интернетом. Теперь в Ашхабаде появились интернет-кафе, но в каждом из них всего по пять компьютеров, скорость соединения чудовищно низка, а пользователям дважды напоминают о том, что Большой Брат следит за ними. Мало того, что со стен на вас смотрит портрет Бердымухаммедова, так еще в одном из кафе назойливый молодой человек с зачесанными волосами записывал имя и номер паспорта каждого посетителя прежде, чем допустить его к компьютеру». Инвестиционный форум, для освещения которого прибыл британский журналист, проходил в просторном белом зале, а делегаты сидели вокруг обеденных столов, уставленных фруктами, орехами и напитками. Предполагалось, что его откроет Сам, но тот в последний момент передумал, и присутствующим пришлось довольствоваться его громадным портретом, висевшим высоко над подиумом. (Не найдя пятнадцати минут, чтобы выступить перед самым представительным собранием инвесторов в истории его страны, на следующий день Бердымухаммедов провел несколько часов на церемонии открытия птицефермы.) Туркменские чиновники, участвовавшие в форуме, произносили монотонные речи, приводя вымышленные статистические данные и примерно каждые 30 секунд упоминая о «чудесных инициативах уважаемого президента». «В конце заседания, – пишет Шон Уокер, – я поймал заместителя министра здравоохранения и спросил, есть ли у страны проблема с ВИЧ. Она с тревогой и подозрительностью взглянула на меня и сказала: «Мы строим новый большой центр профилактики ВИЧ. Но, к счастью, пока у нас нет ни одного случая». И это в стране, которая граничит с Афганистаном, крупнейшим поставщиком героина, в стране, где широко распространена проституция и все соседи которой признают у себя наличие серьезной проблемы с ВИЧ. Позже министр намекнула, что «лучше бы об этом в статье не писать». «Здесь проблемы не решают, – сказал иностранец, живущий в Ашхабаде. – Их просто отрицают». В общем и целом туркмены, похоже, смирились со своей судьбой и знают, что лучше не высовываться. Отчасти это объясняется оболваниванием населения, которое приняло невиданный размах. Здесь не печатаются другие книги, кроме «Рухнамы» – велеречивых рассуждений Туркменбаши о жизни, морали и туркменской истории – и томов Бердымухаммедова. По телевидению не показывают ничего, кроме Бердымухаммедова и танцующих детей. Еще, – пишет Шон Уокер, – я сходил в новый музей и библиотечный комплекс, построенные незадолго до смерти Туркменбаши. Опять эта напыщенность в лас-вегасском стиле: три мраморных здания с золотыми куполами, окаймляющих внутренний двор, перед каждым из них – по четыре громадных каменных льва. Улицы вокруг этого комплекса были совершенно пустыми, но, приближаясь к входу, я увидел двух туркмен, которые вышли из машины и фотографировали здания своими мобильными телефонами.
«Этот комплекс был построен нашим первым президентом, великим Сапармуратом Ниязовым-Туркменбаши, – непонятно зачем кричал Мурат прямо в ухо. – Ты про него слышал?» Воздержавшись от напрашивающегося ответа, ответил нейтрально: «Да, похоже, он много построил». «Не просто построил, Шон. Он еще много сделал; он столько сделал для туркменского народа». Просторные залы на первом этаже музея были отданы под дары Туркменбаши – малахитовые вазы, золотые часы искусной работы, хрустальные сервизы, громадные ковры. Мурат то и дело подзывал меня, чтобы показать особо дорогой подарок, пересыпая свою речь русским словом «п...ц». «П...ц, это же чистый хрусталь! Прикинь! Чистый! Вот какой он был великий, п...ц! Ты представляешь? Они ему подарили вещь из чистого п...ц хрусталя». Кто были эти «они», большей частью оставалось загадкой. У большинства экспонатов была табличка, в которой объяснялось, что это такое, но не указывался даритель, так что я задумался, не подарил ли он их себе сам. Особо подозрительно выглядели ковры с цитатами из «Рухнамы» и туркменского национального гимна (первая строчка: «Туркменбаши возвеличил Туркменистан»). Потом мы с Али и Мурадом пошли выпить пива. Разговор неизбежно перешел на денежную тему. Они спросили, на какую минимальную сумму в месяц может рассчитывать квалифицированный рабочий в Англии. Я сказал, что около 1000 фунтов, но это прожиточный минимум, и напомнил, что в Англии более высокие налоги и цены. Они посмотрели друг на друга в изумлении. Потом они спросили, сколько я плачу в месяц за съем квартиры в Москве. Я занизил сумму вдвое, но они все равно были ошеломлены. Они сказали мне, что получают в месяц около 100 фунтов. И это работники государственной нефтяной компании с высшим образованием и пятнадцатилетним стажем работы. Коммунальные услуги в Туркменистане бесплатны, да и вообще цены невысоки, но все же это чудовищно мало. Али по выходным подрабатывает плотником, чтобы свести концы с концами. «На эти деньги я должен покупать еду и одежду для жены и двух детей, – сказал Мурат. – Не жизнь, а ужас. Денег нет». Тут уж я, конечно, не смог промолчать. «Мурат, – начал я как можно тактичнее. – Какая польза от всех этих монументов и фонтанов, на которые правительство тратит миллиарды долларов, если у таких работяг, как ты, нет денег, чтобы прокормить семью?» Мурат на секунду задумался. А потом выдал: «Как сказал Сапармурат Туркменбаши, тот, кто усердно трудится, получит воздаяние». Сергей Васильев |
Sunday, January 2, 2011
Белорусы в Ближнем Зарубежье
Subscribe to:
Post Comments (Atom)
Я Марыса, і я знаходжуся тут, на гэтым сайце, каб даць падзяку Dr.Agbazara за добрую працу, якую ён зрабіў у атрыманні сваіх адносін у патрэбным рэчышчы. Я і мой палюбоўнік быў некаторы спрэчка, які прывёў да нашага распадзецца. Але дзякуючы дапамозе Dr.Agbazara я змог вярнуць яе на працягу 48 гадзін, па гэтай прычыне я буду кропельным кантактнай інфармацыяй Dr.Agbazara на на гэтым сайце для тых, хто мае патрэбу ў яго дапамогі, каб звязацца з ім па Whatsapp праз ( +2348104102662 ) або па электроннай пошце: ( agbazara@gmail.com )
ReplyDelete